«…запечатленные голоса, как и книги, имеют свою судьбу. Тот период в начале тридцатых годов, когда стали делать сравнительно много литературных звукозаписей, к сожалению, оказался недолгим. Замысел снять на звуковую пленку И. Ильфа и Е. Петрова так и не был, по-видимому, осуществлен,
а кино­ съемка М. Зощенко хотя и состоялась, но на экран не попала. Во всяком случае, ни сам писатель, ни его друзья и родные этих кадров не видели
и звукозаписи не слышали. Меня уверяли, что ее и не существует. Тем больше была моя радость, когда я обнаружил негатив этой киноленты, хранившийся в Государственном архиве кинофотодокументов. Зощенко читал рассказ «Расписка». Наконец-то я мог услышать зощенковское чтение, о котором ходили прямо-таки легенды. Самое неожиданное для тех, кто слушает Зощенко впервые, состоит в том, что свой необычайно смешной рассказ он читает почти без улыбки. Кажется, она промелькнула только в одном месте, да и то это не насмешка над героем, а, скорее, невольное удовольствие мастера от особенно удавшейся фразы. Мемуаристы свидетельствуют, что во время выступлений Зощенко был совершенно серьезен, а когда ему приходилось останавливаться, потому что взрывы смеха заглушали чтение, то он глядел на слушателей как бы с некоторым удивлением и недовольством: что это с вами такое, почему вы, собственно говоря, смеетесь? Ничего, мол, смешного тут нет, и с вашей стороны даже странно и невежливо смеяться и мешать. Все это казалось особенно необычным на фоне уже сложив­ шейся традиции исполнения зощенковских рассказов на эстраде и по радио. Еще в двадцатые — тридцатые годы его произведения читали многие прекрасные артисты. Читали по-разному, но прежде всего изображая и подчеркивая комизм персонажей и ситуаций, смакуя удивительный зощенковский язык. «Всем нам, — много позже, уже в семидесятые годы, говорил в одной из радиопередач Игорь Ильинский, — очень нравилось читать Зощенко, потому что, во-первых, он был очень доходчив... слушатели его очень любили. Во-вторых, он давал благодатный материал
для раскрытия способностей каждого, кто эти рассказы с эстрады читал. В то время многие из нас, и я в том числе, увлекались некоторой театрализацией, может быть, лишними красками. И вот наиболее взыскательная публика считала, что лучше всего читает рассказы сам Михаил Михайлович». Исполняя зощенковские рассказы, особенно виртуозно использовал всевозможные комические приемы Владимир Хенкин. Делалось это так талантливо, настолько в характере персонажей, что, по свидетельству современников, автор невольно прощал ему эту, подчас рискованную и грубоватую, трактовку и даже
ту «отсебятину» в текстах, которую иногда допускал замечательный артист. Но сам Зощенко, как подтверждает сохранившаяся киносъемка, читал свои рассказы совсем иначе. Одним из важнейших выразительных средств был для него ритм чтения. Накатывающиеся один за другим звуковые периоды
в авторском чтении рассказа «Расписка» отчасти даже скрадывают раз­ говорную интонацию колоритных фраз персонажей. Автор никак не выделяет,
не подчеркивает такие, например, витиеватые речения своего героя: «И даже мне, — говорит, — чересчур обидно делается, раз ваша любовь принимает такие причудливые формы». Долгие годы многие читатели, да и критики считали Зощенко прежде всего забавным юмористом и за смешными сюжетами
и словесными оборотами не слышали глубокой грусти человека, уязвленного всеми теми уродствами, о которых он рассказывает. Из чтецов, пожалуй, лишь один Владимир Яхонтов ощутил и передал в своем исполнении зощенковскую лиричность. «Я был (в силу особых свойств характера) замаскирован смехом, — признавался в письме к Яхонтову писатель. — Но Вам удалось, не повредив тканей рассказа, сохранить и смех, и другие чувства. Вы передаете мои чувства с огромной силой, и это поразительно, как Вам это удалось». К величайшему сожалению, это чтение в звукозаписи не сохранилось. Но сам подход Яхонтова к творчеству замечательного писателя оказался глубоко плодотворным. Все более лирично стал с годами исполнять зощенковские рассказы Игорь Ильинский, постепенно смягчая прежнюю театрализацию и отказываясь от того, что он сам назвал «лишними красками». Поучительный
и увлекательный материал для сравнения авторского и актерского чтения дает второе, расширенное издание пластинки «Михаил Зощенко. Звучащий альманах» (1987). Исполнение рассказов Зощенко Л. Утесовым («Кинодрама»), В. Хенкиным («Монтер»), И. Ильинским («Елка») комментирует писатель
Вл. Поляков.

<…>Впервые фонограмма была опубликована в журнале «Кругозор» еще в 1969 году. На звуковой странице ей предшествовала не менее уникальная запись голоса Михаила Кольцова, который в 1934 году, защищая Зощенко от несправедливых нападок критики, довольно своеобразно доказывал жизненность и действенность его рассказов. Блестящий оратор и полемист, Кольцов начал издалека. Он рассказал, как на одной московской автобазе
шло собрание. Разбиралось дело шофера, который в нетрезвом виде катал на своей машине знакомых девушек, наехал на молочницу, а при составлении протокола назвался фамилией товарища. И собрание, чтобы сурово наказать провинившегося, решило: «Отвести его к писателю Зощенко, и пусть Зощенко напишет с него рассказ».

В одной из телепередач 1974 года знаменитый актёр И. Ильинский, рассказывая о Михаиле Зощенко, поделился воспоминаниями полувековой давности. Однажды в газетном киоске он случайно купил журнал, в котором был опубликован очень смешной юмористический рассказ за подписью «Мих. Мих».

В то время, в 1924 году Ильинский уже был известен как эстрадный артист и нуждался в обновлении репертуара. На следующий же день после заочного знакомства с Зощенко артист поспешил узнать, где «Мих. Мих.» живет, чтобы лично выразить ему своё почтение. Оказалось, что Зощенко проживает
в общежитии писателей, в бывших «меблирашках купцов Елисеевых» при Доме искусств. Так и познакомились артист и писатель. Зощенко нравились
не все его рассказы в исполнении Ильинского, но между тем именно этого артиста Зощенко считал наиболее достойным, чтобы читать его тексты
с эстрады.